Провел я в этой деревеньке три лета, разделяющих начальные классы школы. Магазина нет, электричество с перебоями, очень часто — дожди. Но:
Река
Она коричневого цвета, потому что вытекает из торфяного болотца. Прямо как чай, вот не вру! Водица настолько чиста и вкусна, что большинство жителей деревеньки отказались от колодцев и варят еду и вообще из речной влаги. Теплая, не мелкая и не широкая, перемежающая песчаные берега и заросшие дикой малиной и смородиной непроходимые откосы. Можно сидеть с удочкой и кушать ягоды, наполняя рот и фронтон футболки липким сладким соком.
Рыбы как китайцев в Китае. Надоедает удочка? Тогда пригоняются трактора в ночь, расставляются вдоль течения, зажигаются фары, высвечивая темные хребты спящих щук. Только и делов, что идти по пояс с острогой, бить в неподвижные полоски и выбрасывать их на берег. Я один раз набрал половину картофельного мешка рыбехи, из которой дед на утро сварганил восхитительные котлеты с пюрешкой и хреном. Или пройти с бреднем и за один раз поднять на берег пятерку голавлей по килограмму. А плотву да окуней-горбачей вытаскивали просто руками из-под камней и бревен.
Лес
Над головой вековые сосны и трясущиеся лиственные, боящиеся тебя гораздо больше, чем ты их. Каждые десять метров перед тобой вылетает десяток перепелок так резко, что плюхаешься на задницу. Глухари, тетерева, кабаны и зайцы мозолят глаза и со временем вообще перестаешь их замечать.
Под ногами чистейший мох ирландского оттенка, упругий как попка первокурсницы. Идешь по нему и сам понемногу начинаешь подпрыгивать в такт. Немного заблудившись, мы с дедом и сестренкой Наташенькой увидали след медведя, только-только начавшего заполняться из лесной лужи. Ух как бежали!
Грибам абсолютно все равно — прошел дождь или еще нет. Лезут под каждой осиной, березкой и пнем неопределённой национальности. Корзину отборных экземпляров можно собрать за полчаса непринужденного распинывания трухи и кустиков. Брусника, костяника, ежевика полностью покрывают занавешенные листвой полянки. Три килограмма черники — просто ложишься на спину и черпаешь загребущими ладонями, не забывая попутно съедать четверть добытого.
Поля
Никакой вам там зелени сорняков. Все распахано или засеяно полезными для организма культурами. Очень много овса и гречихи. Там, где очень много гречихи — очень много пчел и трактористов, которые, почему-то, спят внутри своих железных коней. Я любил внезапно упасть на карачки, ползти сквозь тугие стебли наугад, а потом вставать и смотреть куда попал и как вообще вернуться домой. Трактористы меня гоняли, ругались и иногда давали сосательную конфету «барбарис» или кусок вкуснючего пошехонского сыра с хлебом. Ну это если ловили, конечно.
И знаете что, дорогие мои, я там ни разу не встретил злого и плохого человека, даже в двух крупных соседних селах, где есть Советы, клубы и почта. Все какие-то милые, морщинисто-улыбчивые, загадочно-хитрые, умно-добрые.
Дед и сестра его, владелица детского моего счастья и хозяйка того самого дома в Оборино, почили уже давно. Может и самой деревни уже нет. Но я все равно помню, как к ней проехать с Пошехонского автовокзала и дойти четыре километра от ближайшей остановки дремучего тракта. Такие дела.
Journal information