Меня зовут Нильс, я живу с гусем, крысами, какими-то карликами, играю на дудочке. Летом ем орехи и ягоды, весной, осенью и зимой брожу по деревенькам и городам, ворую на базарах и амбарах все, что может разложиться в моем желудке. Гусь, крысы и карлики о своем пропитании заботятся самостоятельно, но наверняка, теми же способами, что и я. Я очень мал, ростом как кузнечик. Это мое главное преимущество перед остальным миром. Меня больше никто не замечает, не пытается учить жизни, не заставляет делать уроки, не кормит полезной пищей, не сроит за меня планы на будущее.
Кроме того, имею еще несколько статей доходов, приносящих звонкую монету, леденцы, поцелуи. Одна из десяти женщин свободна от предрассудков и не боится ни меня, ни гусей, ни крыс и, тем более, карликов. Одна из пятерки таких бывает бедна, умна и морально нечистоплотна. Вот с такой можно разыгрывать разные штуковины. Она берет тебя, кидает в кошелку знатным дамам на площади или сажает под воротник знатным господам. А я тырю кошельки, украшения. Отход прикрывают гусь и карлики. Или крысы, но это в тяжелых случаях.
Второй способ – кража одежды из бань. Я незаметно собираю одежду из раздевалок, а ее место кладу записку с суммой выкупа и алгоритмом действий. Цена не большая, которую запросто можно взять у соседа. Затем посылаю гуся. Гусь должен принести монету, а взамен приволочь одежонку. Работает в 100% случаев. Только два раза пытались гуся поймать, но тут вступали карлики и крысы.
Итак, прошло больше двух лет, как не видел родителей. Я скопил достаточно монет, чтобы стать старейшиной своей деревни, выкупить дело отца или основать собственное. Но я не буду этого делать и, пожалуй, никогда не вернусь в отчий дом. Родив меня, предки решили, что я их собственность, что я не имею права выстраивания будущего по своим меркам, что они скопили знания и опыт, а я лишь неоперившейся птенец. Только знания и опыт имеют свойство терять актуальность, пропадая в мороке настоящего, не отражаясь даже в ближайшем «завтра», становясь грузом, багажом в прямом смысле, камнем на крышке ведра с квашенной капустой.
Я вижу этот мир снизу во всех мельчайших подробностях, замечаю, как меняются панталоны девушек в соответствии с модой, что огрызки и кости с каждым годом мельчают и летят с совершенно противоположных сторон. Я вижу грани, слои, ребра жесткости. И пусть мне всего десять лет, я мудрее своего отца, его друзей, старейшины, остановившихся в развитии, запечатав его в сотах памяти.
Мои крысы, карлики и гусь каждое утро трепещут у входной двери и ждут меня, чтобы поздравить с обновлением. Потому что я меняюсь еженощно, скидываю вчерашнюю кожу, воспоминания, события, секунды. Новый день – это новый день. Он не похож на прошлый, поймите, и не похож на следующий. Борода отца и морщины матери в моей голове никогда не обретут формы и числа. Не сожалею об этом, на их место придет что-нибудь еще, может, менее важное, но природа не терпит пустоты. Моя могила будет меньше вашего мизинца. Но будут ли возле вашей следы гуся, крыс и карликов?
Journal information