Опять поднялся. Немного погрузнел, но не критично. Так даже солидней, представительней. Бока округлились, концы затупились и несут теперь в себе не угрозу и не отблески Марса, а назидание, думы, немного пустые, но от этого не теряющие в объеме. А ведь объем, подумал Месяц, это очень и очень важно, объем показывает твою реальную величину в пространстве, чем он больше, тем легче остальным тебя заметить и заметить, насколько ты весом.
Через неделю Месяц стал походить на половинку блина, оторванного впопыхах за завтраком. Катился он по небу уже вальяжно, без ненужных рывков, затмевая собою все остальное, приковывая взгляд. Сознание его было наполнено туманом из множества противоречивых нитей, начиная тем, что приготовить на завтра, заканчивая обсасыванием возможного адюльтера с Солнцем. С Солнцем! Месяц внезапно испугался этой мысли, он же мужик, какое, нахрен, Солнце, какой, мать-перемать, адюльтер, да и какая готовка на завтра, драть коня в пупок!!!
Луна светила в полную силу, испуская из тела своего лучи добра, счастья, снисхождения и, почему-то, затаенной тревоги. Она была прекрасна, Солнце ласкало ее жаркими и такими наглыми лучами, проникающими, казалось, в каждый, даже самый маленький, кратер той стороны, которую она считала нужным в данный момент показать этому раскаленному шару газа. Было чертовски приятно, немножко щекотно и где-то даже мокро. Но все же тревога свербила почти твердое ядро и шевелила останки метеоритов на поверхности. Луне казалось, что она на самом деле – мужик, что она любит не Солнце, а звездочки, что лучше быстрее да жестче, чем нежнее и дольше, что возможность достижения цели превалирует на гипотетической выдуманной моралью, что запах и вкус настоящего первичен, а расплывчатый образ завтрашнего дня – вторичен.
Месяц выглянул, осмотрелся, и полез наверх. Концы его были остры, в голове – кристальная ясность. Мужик, подумал про себя Месяц и почему-то поперхнулся. Звездная пыль, никуда от нее не деться.
Journal information