Шестнадцатилетние выглядят как двадцатилетние, восемнадцатилетние выглядят как двадцатилетние, двадцатилетние выглядят как… двадцатилетние. Вероятно, они и рождаются двадцатилетними, мелочи мы не видели. Это как птенцы у голубей, они как бы есть, и как бы нет. Поэтому при знакомствах надо быть предельно осторожным – спрашивать паспорт, закон Ома или как там дела у Карениной. Чтобы хоть узнать, в каком они классе.
Очень открытые, с сияющими затягивающими черными дырами между пушистыми, как хвост Бегемота, ресницами. Улыбашки и обаяшки. Очень трудно было сосредоточиться на работе, тем более они просто приходили поглазеть и познакомиться с голубоглазыми парнями, которых тут водится крайней мало.
Теперь о главном. На медляках в клубе начинают целоваться первыми, крепко прижимая тебя руками за ремень. Хватка достойна восхищения, скажу я вам. Сразу понимаешь, кто будет лошадкой, а кто – наездницей, если срастётся. Целоваться умеют как господь бог, не оторвешься, это повкуснее казылыка!
Но везде есть эти чудные родные, двоюродные и троюродные братья. Которые целоваться разрешают, хоть гланды ей языком отполируй. Под юбочку можно запустить потную ладошку. А вот трусики сдергивать – ни-ни. Это видно по их такому доброжелательному, но однозначному взгляду. Только ты берешь ее за ручку, выводишь из клуба и делаешь пару шагов в сторону своего дома, они возникают из темноты с открытой пачкой сигарет и говорят – «Покурим?». Покурим, хер ли, чего не покурить-то. «А моя сестра не курит» — говорят, — «она пойдет домой, наверное». И так каждый раз. Но ребята хорошие, пару историй рассказывают смешных, пивом угощают.
Один раз нам удалось с прелестницей, учившейся на первом курсе какого-то уфимского колледжа, улизнуть в ночь и добраться-таки до моей комнаты. Опрокинул я ее на панцирную, славящуюся изрядной романтической скрипучестью, кровать, снял платьишко, сдернул х/б изделие до колен и уже приступил к активации режима «О, Артур!». Но скрипнула дверь, ворвалась ее старшая сестра с шальным гневным взглядом и сказала, что, мол, тебя, Гюзель, на улице зовут. А когда Гюзель ушла, села на стул и спросила ласково и томно – «Как дела?». Тьфу, подлая.
Секса в этой командировке не было, в общем(((
Journal information