Маленький мальчик сидел у батареи, где сушились галоши и валенки, и горько плакал, повторяя в мокрый кулачок «Сука, сука, сука, сука…». Чья-то мама подошла неслышно, подняла и прижала к себе хныкающий и дрожащий комочек — новогодний утренник, все веселятся, мальчугану нужно хоть немного поддержки. «Что же ты плачешь, мальчик, что случилось» — спросила добрая женщина. «Сука, я им покажу — от осинки не родится апельсинка, сука, сука, сука…» — с новой силой запричитал конопатый малыш. «Хорошо, хорошо..» — пролепетала удивленная и обескураженная дама, — «Давай найдем твоих родителей, как тебя зовут?» «Ванька Мичурин я» — сказал мальчик и сильно-сильно обнял ее за шею.
Собаки Павлова были настолько умными, что жрать хотели только тогда, когда звоночек звонИт, а не звОнит.
Гульельмо Маркони закрепил медную проволоку на катушке, вынес ее в сад и поставил на старый дедушкин стол из вишни. Затем вернулся в столовую, забрал оттуда сворованный из расквартированного возле Болоньи драгунского полка старенький аппарат Морзе и соединил его с катушкой. Приемник был уже установлен в трех километрах на холме, и у него дежурил специальный человек. Руки немного дрожали — если получится, то это будет настоящий прорыв!!! Будучи человеком трезвомыслящим и объективным, для первой передачи данных без помощи проводов Гульельмо решил использовать слова, котоые поймут и в дальних уголках мира. Поэтому быстро, по-деловому, настучал Buon giorno. Добежал, запыхавшись, до специального человека, но тот отрицательно покачал головой. Гульельмо, плюнув на землю (хотя очень хотелось в рожу) вернулся к передатчику и с удивлением заметил, что тот отстукивает ответ. Схватив блокнот, записал то, что успел захватить « … shu mat’ skolko mojno ya je rabotau zaebali tishina v efire hujna s uvajeniem popov»
Несмотря на импульсивный, взрывной характер Альфреда Нобеля, его раскрывающуюся им навстречу душу, многим девушкам казалось, что он их динамит.
Journal information