Рукодельница
На улице Зорге горел дом, серая панелька, построенная, когда прожектор перестройки уже начал немного гаснуть, уступая свету восходящей неизвестно откуда демократии. Горел, вероятно, техэтаж, если он вообще был, или лифтовая, дым спускался сверху. Но пожарные выгнали всех, до кого смогли достучаться, в осенний двор, усыпанный желтыми пятнами листьев и бычков. Разношерстная толпа, шушукающаяся тревожно, указывающая почти могучим мужикам в непромокаемых костюмах, как им лучше тушить, не приняла в себя небольшую яркую группу девчонок в халатиках под накинутыми на плечи шубками.
Любопытство мое взяло вверх, я подошел и спросил у самой наглой и сварливой на вид старушки, этакий сатанинский одуванчик, что, мол, за цветник у вас тут. Оказалось, массажный мужской салон, их еще «дрочильнями» называют. Дело хорошее и нужное, сказал я, но, видимо, не угадал, лицо старушки сморщилось в недвусмысленное матерное словцо. Я поспешил ретироваться, и мы с товарищем, протиснувшись мимо латентных погорельцев, щупая глазами девок, приготовились нырнуть в арку, как товарищ дрыгнул ногой и заорал — «***ка! Ты, что ли!». Одна из девиц попыталась притвориться поочередно бабулькой, пожарным, ладой-восьмеркой, мирным небом над головой, но поняв убогость своего актерского дарования, кивнула и даже немножко улыбнулась смущенно.
—Одноклассница моя, — хвастается товарищ. Затем последовали двадцатиминутные воспоминания, кончившиеся тем, что мы записались к ней с хорошим дисконтом на следующий вторник.
Салон представлял из себя трехкомнатную квартиру, в которую немыслимым образом впихнули мраморный бассейн и малюсенькую сауну, из которой тянуло четко выраженным запахом вселенского разврата. Бассейн тоже не внушал романтики, тянувшаяся по бортам ряска сине-зеленых водорослей, намекала нам на бурную экзофауну и флору, притаившуюся там в ожидании человеческого мяса. Поэтому мы выбрали комнату с двумя креслами и диким, полуразбитым диско-шаром вместо люстры.
По праву старого знакомого товарищ отправился первым к ***ке, я же устроился за барной стойкой в прихожей и потягивал холодненький Хайникен, вяло болтая с девицею на ресепшене о раннем творчестве Пелевина, а точнее, о симулякре, находящимся под пушистым хвостом у лисы А, который она демонстрировала в гостинице будущим потерпевшим. Товарищ вышел, в полумраке я не разглядел подаренный букет эмоций и нырнул вместо него в комнату.
Стоим на улице, я прикуриваю сигарету. Товарищ старается не смотреть в мою сторону, делая вид, что очень увлечен телефоном. Поняв, что отмолчаться не выйдет, грустно сказал — «Ну да, ну да, в школе ее так и звали «Рукожопка», писала, как врач, на физкультуре ей не доверяли баскетбольный мяч, а училка по трудам освободила от всех домашних заданий».
Любопытство мое взяло вверх, я подошел и спросил у самой наглой и сварливой на вид старушки, этакий сатанинский одуванчик, что, мол, за цветник у вас тут. Оказалось, массажный мужской салон, их еще «дрочильнями» называют. Дело хорошее и нужное, сказал я, но, видимо, не угадал, лицо старушки сморщилось в недвусмысленное матерное словцо. Я поспешил ретироваться, и мы с товарищем, протиснувшись мимо латентных погорельцев, щупая глазами девок, приготовились нырнуть в арку, как товарищ дрыгнул ногой и заорал — «***ка! Ты, что ли!». Одна из девиц попыталась притвориться поочередно бабулькой, пожарным, ладой-восьмеркой, мирным небом над головой, но поняв убогость своего актерского дарования, кивнула и даже немножко улыбнулась смущенно.
—Одноклассница моя, — хвастается товарищ. Затем последовали двадцатиминутные воспоминания, кончившиеся тем, что мы записались к ней с хорошим дисконтом на следующий вторник.
Салон представлял из себя трехкомнатную квартиру, в которую немыслимым образом впихнули мраморный бассейн и малюсенькую сауну, из которой тянуло четко выраженным запахом вселенского разврата. Бассейн тоже не внушал романтики, тянувшаяся по бортам ряска сине-зеленых водорослей, намекала нам на бурную экзофауну и флору, притаившуюся там в ожидании человеческого мяса. Поэтому мы выбрали комнату с двумя креслами и диким, полуразбитым диско-шаром вместо люстры.
По праву старого знакомого товарищ отправился первым к ***ке, я же устроился за барной стойкой в прихожей и потягивал холодненький Хайникен, вяло болтая с девицею на ресепшене о раннем творчестве Пелевина, а точнее, о симулякре, находящимся под пушистым хвостом у лисы А, который она демонстрировала в гостинице будущим потерпевшим. Товарищ вышел, в полумраке я не разглядел подаренный букет эмоций и нырнул вместо него в комнату.
Стоим на улице, я прикуриваю сигарету. Товарищ старается не смотреть в мою сторону, делая вид, что очень увлечен телефоном. Поняв, что отмолчаться не выйдет, грустно сказал — «Ну да, ну да, в школе ее так и звали «Рукожопка», писала, как врач, на физкультуре ей не доверяли баскетбольный мяч, а училка по трудам освободила от всех домашних заданий».
