Впопыхах напялив штаны поверх шорт, накинув свитер на футболку, предназначенную исключительно для частной территории, я прыгнул в коричневую «Калину» одного популярного таксомоторного сервиса.
За рулем сидел седоватый, сухой господин с орлиным арийским профилем. Проигнорировав мое приветствие и даже не уточнив конечную точку маршрута, он дернул костлявой рукой рычаг переключения передач, включил диск с заунывными индийскими мелодиями и мы двинули в путь навстречу пене, переливающейся через край тонкого бокала.
На третьем перекрестке мне не повезло чихнуть и шмыгнуть носом, что привело к резкому повороту руля вправо и остановке машины. Ариец повернулся ко мне всем телом и тихо спросил:
— Болеешь?
— Да, видимо, простыл?
— А почему дома не сидишь?
Я немного удивился про себя робко, мол, какое, нахрен, дело господину таксисту до моего здоровья и как я переношу легкие недомогания, запираю ли себя или бесшабашно продолжаю бродить по ветреным улицам с расстёгнутой курткой и развивающимися, чуть вьющимися при определенной длине, волосами. Поэтому просто пожал плечами.
Он открыл перчаточный ящик, достал оттуда небольшую баночку, свинтил осторожно крышку и передал мне. Внутри была густая мазь ярко зеленого цвета с дурным, острым, сбивающим мысли в тугой, дрожащий клубок, запахом.
— Намажь под носом.
— Не хочу.
— Что значит «не хочешь»? Ты болеешь, разносишь микробы, должен намазать.
— Мне не нравится запах и не хочу ходить с зеленым пятном на лице.
Мы посидели в тишине минуты три. Ариец отвернулся и мрачно смотрел на дорогу, заполненную красными светлячками габаритных огней машин, удалявшихся от его горбатой переносицы. Затем достал бумажные салфетке, начал обмакивать их в баночку и затыкать каждый воздуховод в машине. Циркуляцию поставил на перемалывание собственного воздуха салона, опять врубил своих индийцев, заметно увеличив громкость, и мы продолжили поступательное движение. В перерывах между треками слышалось мрачное бурчание: «Не сидят дома, садятся в машины, автобусы, ходят по улицам, кинотеатрам… …а мы мрем, нас мало, барсучий жир спасает, только его же не напасешься на сто лет…. …или больше не брать таких пассажиров, болеешь – иди пешком, одевай повязку… ...только летом рука зажила, сглазила черноволосая, не буду черноволосых возить… …потом надо быстро домой, машину вымыть, самому полежать в кипятке, может пронесет, не гриппозный… …взять бы и высадить, чтобы уроком было, пусть и яйца себе…»
Остановившись перед автобусной остановкой, попросил положить плату за проезд рядом на заднее сиденье, не давать ему в руки. Ну что же, конечно, я только «за». Выгреб всю, что есть, мелочь — на счастье и пятикопеечных две штуки завалялось. Ссыпал все это как можно глубже в щель, отделяющую сиденье от спинки, запихал туда (совершенно случайно!) две сломанные, распотрошённые сигареты, валявшиеся в кармане куртки. Хотел еще плюнуть, но не позволило техническое образование и природная интеллигентность, дарованная мне вкупе с остальными многочисленными положительными качествами. Но не смог себе отказать как следует хлопнуть дверкой при выходе, грешен. С оттяжечкой, от плеча, так хорошо получилось, что баночка его целебная на пол свалилась. На грязный, мокрый, покрытый невидимой (неведомой?) угрозой пол.
Journal information