Город погружался мягкую тьму, изрядно подсвеченную многочисленными фонарями, стилизованными под такие круглые штуки, которыми накладывают мед, Сергей видел в рекламе и в буклете, мельком просмотрел в самолете. Такси катилось в сторону географического центра, говорят, что один из самых длинных городов стране. Чтобы не заснуть, Сергей включил встроенный монитор в спинке переднего пассажира. По первому каналу шла «Пчелка Майя», старинный детский мультфильм, то ли польский, то ли чешский, то ли словацкий, на втором крутили лучшие ролики компании сотовой связи «Билайн», на третьем женский рестлинг в чем-то липком и желтом, Сергей минут на пять залип, но как почувствовал тугость в ширинке, переключил. Четвертый канал – кулинарный, десерты. Вырубив монитор, Сергей все-таки задремал и проснулся от остановки машины. «Приехали, вам к главному входу?» — таксист легонько кивнул головой в сторону тяжелого мрачного подъезда, замурованного в гранит. Сергей устало моргнул и скрипнув дверью, втянул свежий вечерний воздух.
Охранник, просмотрев запись на планшете и проверив паспорт, попросил оставить сумки у него, он отошлет их в гостиницу. Поднявшись пролет по широкой, устланной ветхозаветным ковром, лестнице, Сергей уперся в одну единственную массивную дверь. В приемной спала девочка на селекторе, у стены стояли три полных грустных мужчины, один рукой показал на проход к Нему.
Маленькая суховатая голова, очки в металлической оправе, в углу гитара и большой портрет пчелы, больше и выше портрета Путина, Сергей даже от неожиданности протёр глаза. Справившись с изумлением, прошел к столу и протянул ладонь для рукопожатия, тихо поздоровавшись своим по-юношески звонким голосом, которого уже начинал стесняться в свои почти сорок. Суховатая голова дернулась, не заметила руку и только тихо, сквозь усики послышалось — «Башкортостанская идентичность, башкортостанская идентичность, башкортостанская иден…».
«Сломался он у нас год назад, теперь только это говорит» — сзади неслышно подошел тот, что показывал вход в кабинет, — «Пойдемте, я провожу вас до гостиницы, по дороге и поговорим». Сергей позволил себя увести, оглянувшись еще раз — голова смотрела на него немигающе, внутри нее все же шла жизнь и даже борьба, только чего с чем, было непонятно.
«Значит так, пару лет назад ему пришло в голову, что нужно как-то рассказать о республике всему миру. Чтобы все на свете узнали о нас. Для этого нужно было выдумать что-то, какой-то образ узнаваемости. Сначала хотели нефть, но потом решили остановиться на меде, он более приемлем для любых социальных слоев и не вызывает отторжения. И понеслась лихая – медовые фестивали, чемпионаты бортников, прополисные клиники, гонки на пчелах, — мужчина неловко почесал шею, достал влажную салфетку и зачем-то стал обмахивать плечи пиджака, наверное, думал, что перхоть налетела, Сергею захотелось взять выбивалку для ковров и помочь ему, — медовые ликеры, газировки, колбасы, хлеб, лак для ногтей, освежители воздуха. И все в таком духе, и все из меда»
Сергей кивал, отсчитывая шаги, чтобы не заснуть прямо на ходу и вдруг, неожиданно для себя спросил, зачем им он-то нужен, его аудитория не совсем профильная, и возможно, далека как от меда, так и от Башкирии в целом.
Мужчина остановился, взял Сергей за локоть, повернул лицом к фонарю, — «Вам разве не сказали? Завтра мы вас привяжем в Бурзяне к дуплу таким образом, чтобы у пытающихся выбраться пчел был только один путь — через вас. Прямой эфир на вашем канале, стрим, как вы говорите. И двадцать миллионов людей увидят, как они, жужжа, продравшись через внутренности, вылетят из вашего тела. Возможно, на это понадобится не один день, но мы подготовились – мобильные подстанция, генераторы, спутниковый интернет. Что вы скисли, вы же сами подписали договор, не надо вот сейчас увиливать, деньги на счет отправим после выполнения условий» — повёл его к светлому двухэтажному зданию, гостиница, наверное. Сергей обмяк и подумал, что если вот умрет, вот здесь, на асфальте, сильно расстроит пчел и этого тучного дяденьку. Но нельзя, траффик будет такой, какого никогда не было. Да, о Башкирии узнают во всем мире. О нем тоже. Поэтому умереть придется там, перед миллионами экранов.
Journal information