Настоящих милиционеров уже нет почти, людей, свято чтивших закон и не спавших годами, охраняя наш с вами сон. Таким был один мой дальний родственник, ушедший в отставку в чине майора.
Холодными зимними вечерами, согреваясь на кухне теплой водкой, он мечтательно смотрел в окно своей небольшой квартирки на первом этаже. Смотрел, чтобы не дай б-г не свершилось какое-нибудь преступление без него. И иногда срывался в своих прекрасных трусах в крупный горох и когда-то белой майке, выбегал под фонарь, под которым танцуют снежинки, хватал прохожего и надсадно кричал ему в ухо — "Фамилия!!?? Фамилия!!??". Но нет, все-таки не подходили прохожие под те ориентировки, которые он еще помнил.
Жену бил исключительно по тем местам, где не остаются следы, и во время экзекуции все пытался ей подсунуть по инерции подписать какую-нибудь бумажку (обычно - сканворд). Жена всегда подписывала и это доставляло ему неслыханное удовольствие, какое сама жена не доставляла уже очень-очень давно.
Дети, два сына десяти и шести лет, наизусть знали уголовный кодекс в трех редакциях, с дополнениями, поправками и комментариями товарища майора, по-совместительству — отца. Рассказывали его с табуретки на семейных торжествах, Дедушке Морозу и воспитательницам с учителями, вгоняя их в священный страх перед неотвратимостью наказания и советским судом, самым гуманным судом в мире, как мы знаем.
Все закончилось печально — одним из прохожих оказался такой же пенсионер, но бывший судмедэксперт. Вызванная скорая помощь констатировала белую горячку и товарищ майор, истошно вырываясь из тенет успокаивающего укольчика, отправился в Новую Александровку, республиканскую психиатрическую больницу. Жена и дети молча стояли в дверях, приветливо и даже как-то подбадривающие улыбаясь санитарам.
Там он и окончил свои дни, сгорев в хандре через несколько месяцев. но я на сто процентов уверен, что уровень преступности в границах больницы упал тогда до отрицательных величин и товарищи больные признались товарищу майору, главврачу и хлебным крошкам на окне во всех преступлениях, совершенных, совершаемых и планируемых не только ими, но и их внуками, правнуками и так до седьмого колена. Потому что это был настоящий милиционер, каких уж больше почти нет.
