Сказка. Тень радио

Никто не помнит, когда у бывшего кинотеатра «Аврора» образовался первый стихийный рыночек, куда с первыми заморозками из окрестных сел начали селяне привозить мороженные разрубленные туши своих домашних питомцев, выдавая их за пищу для горожан. Вадим еще ребенком бродил среди этих рядов, с недоумением рассматривая жуткую бойню с торчащими тут и там головами свиней, коней, мертвых уток, гусей, куриц. Но шашлык из барашка пах изумительно.

Почти у самой дороги сидел старичок на раскладном рыбацком брезентовом стуле. В раскрытом дерматиновом чемодане у него гайки, болты, все непарные, какие-то провода, старые дверные ручки, дрель без двигателя, советские хром-ванадиевые ключи, шайбы, кусачки, ржавые тиски для столярного стола, замки без дужек, подшипники и шарики от них отдельно, всякий хлам. Одиннадцатилетний Вадим остановился и затаив дыхание смотрел на эти сокровища, которыми можно набить карман и хвастаться потом за гаражами перед ребятами. 

Старик улыбнулся и сказал — «Первый раз — бесплатно!». Вадим присел перед чемоданом, выбрал медную пластинку неизвестного назначения и поскакал домой, решив все же не показывать ее друзьям. Дома долго сидел у подоконника и вертел ее в руках, потом достал жестяную коробку из-под селедки иваси, где хранил свои секреты, и положил пластинку туда.

На следующий год он купил у старичка две гайки большого размера, наверное, от какого-нибудь трактора, потратив на это деньги, что ему дала мама на мороженое. Еще через год — отвертку, еще через год — половинку пассатижей, ещё через год — диод без ножек с зеленой яркой точкой лака на корпусе. Каждый раз у старика в чемодане были совершенно новый набор и надо было выбирать внимательно, чтобы не пожалеть, ведь потом докупить не удастся.

Вадиму исполнилось тридцать семь, после утренней пробежки с собакой он, как и все предыдущие годы, завернул на рыночек, но старика не было. Не было его и на следующей день, и послезавтра. Через две недели рыночек свернулся, Вадим проводил глазами из окна последнюю машину, выезжающую на улицу Рабочих Корреспондентов, волочащую за собой пустой громыхающий прицеп, и достал жестяную коробку, набитую доверху тем, что он купил у старика. Разложил аккуратно, по годам, на коричневой столешнице в кабинете, закурил.

Половинка пассатижей смутно ему что-то напомнила. Вадим быстро перебрал пальцами останки человеческой мысли на столе и взял в руки медную пластинку, ту самую, что получил в первый раз у старика бесплатно. На ней тонкой линией был выписан какой-то контур. Вадим приложил к пластинке половинку пассатижей, и она идеально вписалась в него, оставив небольшую круглую замятинку, куда спокойно поместился диод без ножек. 

Четыре часа и полпачки сигарет ушло на то, чтобы соорудить из всего, что было, пирамидку, где все непонятно как нашло свое место. Яркая точка лака на диоде вдруг вспыхнула и из пирамидка послышался искаженный металлом голос старичка. 

— «Ну здравствуй, Вадим.» 

Вадим дернулся, задел коленом стол, пирамидка упала и развалилась. Он аккуратно, дрожа собрал ее составляющие обратно в жестянку и больше никогда до своей смерти к ней прикасался.

Чтобы убрать фантастичность и мистику из этой правдивой истории, придется добавить, что Вадим из-за своей неуклюжести не дослушал следующее:

— «Все эти двадцать шесть лет я знал, что момент этот придет, обязательно придет. Я не явился на рыночек по простой причине, которую ты и сам понимаешь, и понимаешь, почему мне приходится разговаривать с тобой через это устройство. Не грусти, да, я теперь совсем в другом месте, далеко от тебя, но в тоже время и совершенно близко, если посмотреть на эту ситуацию эсхатологически. Если ты выйдешь на улицу, повернешь за угол своего дома, дойдешь до остановки и сядешь на 200-й автобус, то через четыре остановки увидишь еще один рынок. В третьем ряду слева, в самом конце, как я люблю, найдешь меня. С вашего же рыночка меня прогнал участковый. Приходи, Вадим, покупать у меня всякую херню!». 

.