Гора ты моя луковая

Манарага — это гора, обыкновенная гора в бесчисленной кипе пик Уральского хребта. Очень странный выбор для названия очередного романа Сорокина, который совсем не об этом, хотя здесь, может быть роман с камнем, ибо все происходит в то время, когда эпоха Гутенберга завершилась полной победой электричества и романы больше не печатают на бумаге, они остались только в кремне. 

Злая усмешка сюжета, который предлагает жечь книги почти так же, как лет десять назад жгли юные путинцы книги самого Сорокина, клеймя его порнушником. Где они сейчас, с кем… А Владимир по-прежнему с нами. Оба Владимира, к сожалению. Злая ус мешка судьбы, когда ты говоришь ребенку, что он растет идиотом, то ты говоришь ему правду, потому что он растет в тебя.

Итак, книг больше нет. Верней, их больше не печатают и оставшиеся бумажные экземпляры стали стоить больших денег. Не сами по себе, а как топливо для мангалов и грилей. Идеальный симбиоз двух искусств, пищей духовной наполняющей тело в прямом смысле. Ремесло повара или book’n’grill опасно, смертельно опасно и эта смертельность выписана Сорокиным выхолощенным платоновским слогом так, что почему-то тебе не страшно. Вообще это первая его книга, когда тебе не страшно, тебе интересно, когда все это закончится. Ни чем, а именно когда.

Но как же прелестны некоторые абзацы, не относящиеся к сюжету, но сюжет без них вообще становится рукавом рубашки, безвольно висящей на плечиках. Абзацы будят в голове ту резкую как нашатырь сорокинскую прозу вроде «Нормы»: 

«Таня – короткая юбка, эскимо в тонкой руке, рожь волос. Таня вся сочилась светом. Казалось, она разлетится сейчас сотнями, тысячами первых весенних бабочек-лимонниц! Нужен был сачок из нежных и сильных слов, чтобы сразу, одним махом огрести этих бабочек света. Ванькя яростно, до мути глазной всосал в себя весенний воздух и проорал: – Я убью тебя, сука!!»

И ты сразу открываешь глаза, ты вдохнул свежего аммиака, ты снова хочешь жить и жить у тебя, как ни странно, получается.

Фантасмагоричность повествования охлаждает небольшая история про Толстого и доброту, наверное, единственного писателя, чьи книги заслуживают огня как никакие другие, такие большие, многолистные, жаркие и бесструктурные, как опилки, просто куча букв, раскиданных прихотливо, многие находят там узор, но это лишь иллюзия. Толстой здесь великан, говорит просто и емко, его уважают, только никто не знает за что, как оригинала. 

Удивительное совпадение, но многое здесь перекликается с последним романом Пелевина, я даже подумал – не один ли это человек. Нет, не так — не один ли литературный раб-алгоритм пишет им. Здесь все тоже: исламизация Европы, превратившейся в Халифат, легальная зоофилия, у животных пока нет своего собственного движения за права в постели, процветание порнобизнеса самых разных жанров, в кино можно все, потрогать девушку, что прижалась к тебе на дискотеке и поцеловала в щеку, за попу, например, и тебе не отрубят руку, и попытки сделать человека чем-то настолько низким, что грядущая или мечтаемая эра цифрового господства на планете кажется вынужденной мерой. Мерой, которая поможет спасти интеллект как объект, объект выродившийся в органике, но восставший из пепла в нео-органике, органике двоичных кодов.

Повар живет, дышит, ест, дает есть другим, вспоминает, катается по миру, глядит в чьи-то глаза, пытается сделать что-то хорошее и что-то плохое, выходит что-то среднее — вот, в принципе и все. Острюжетности нет, детективной составляющей нет, линии любви нет, мистик нет, нет триллера, нет нравоучения, нет ничего, чтобы заставило вас дочитать эту книгу до конца. Но вы ее дочитаете. И будете долго сидеть, глядя на корешок уже закрытого тома, пытаясь понять – «и чо?». Это ли не гений, хочется спросить?