Друзья отдыхали, сидя на полу и прислонившись к стенкам, лишь медведь попытался развалиться и растянуться, поскальзываясь в красных лужах, темнеющих вокруг почти съеденной старушки, и уронил на себя со стола поддон с мукой, придав лужам вид раскатанных мухоморов. Чем сильно развесил остальных. Посмеялся и сам, и, оторвав колено, подложил его себе под голову. Задремал, потянул в рот лапу, но опомнившись – не один же – подоткнул ее сбоку.
Колобок, перекатываясь от одного друга к другому, шептал каждому пару одобряющих слов, пел песенку про то, как он совершил свой побег. Пожимал мохнатые лапы, хлопал по бокам. Больше всех задержался возле зайца, начавшего всхлипывать. Слишком долгая безбелковая диета была виной тому, что именно заяц, почуяв близость теплого мяса, прыгнул и выдернул гортань деду, открывшему дверь на тихий стук. Теперь пришло чувство раскаяния, чуть расплывающегося от приятной сытой теплоты внутри. Колобок специально для него спел свою песенку два раза, подмигнул и перекувыркнулся через себя.
Через полчаса посапывали уже все, упершись подбородками в грудь и опустив уши вдоль свалявшихся щек. Это было очень мило — и волк, и лиса, и зайчишка сидели на расстоянии вытянутой лапы друг от друга и были похожи на плюшевые игрушки, если бы не мерно вздымавшиеся округленькие животики. Колобок выкатился на улицу, что бы поделиться своим счастьем с небом, солнцем, всем вокруг.
Он мотался вокруг дома, искрясь и раздуваясь, разбрасывая вместе с пылью вокруг себя добро и нежность, стараясь не сломать одуванчики и не раздавить жучков-паучков, которые, возможно, тоже захотят стать его друзьями. Правда, ему уже нечем будет их угощать, но все уладиться, он верит – все уладится и все будет очень хорошо! Колобку даже почудилось, что он последнее слово выкрикнул, и испугавшись, что разбудит мохнатиков, подкатился к двери проверить. И услышал, что мишка (милый мишка!) тихим рыком сказал волчку (веселому волчку!), что мясо-мясом, но и хлебушка охота.
Колобок решил не беспокоить друзей, закатился за угол, а уж оттуда двинул в сторону заката, нырнул под плетень. Сегодня он нашел четырех друзей. Еще утром у него не было ни одного. Да и его самого не было утром. Значит, обрести родственную душу – не так уж и трудно. Он оставит этих друзей пока одних, просто не хочет показаться слишком прилипалой и надоедливым. Переночует на опушке и утром поищет еще товарищей. Или нет. Может просто посмотрит на Мир в одиночку. Да! Здравствуй, Мир! Здравствуй, Жизнь! Здравствуй и ты, друг!
Journal information