Артур Дмитриев

Сын последние три дня преобразился до неузнаваемости. Улыбается мне, на мой вопрос "как дела" отвечает подробно и с охотцей, а не как обычно - "норм". И даже интересуется моими делами. Сам заводит разговор на общие темы и в целом стал такой свойский и побратимский. Спрашивает, не нужна ли помощь с готовкой или уборкой. Или может с немецким, благо у него прогресс бодрее.

Немецкий боже, прошептал я сегодня утром после пробежки, попав под звон колоколов, наконец-то он становится эмпатичным и социально ориентированным, станет хорошим дойчгражданином. Заходил домой в благостном настроении, похлопал сына по плечу - он уходил в школу - и поблагодарил его за столь качественные изменения.

Оказалось, что у него просто внезапно закончились карманные деньги. Поэтому он налаживал, так сказать, мосты.

Никакой исконной доброты в этом мире нет. Если кто-то добр к вам, то это только потому, что он хочет получить от вас деньжат((

Я, все же, решил проверить себя на стойкость, и, преодолевая рвотные позывы, посмотрел выступление президента. Каюсь, с перемотками, конечно, я не настолько склонен к суициду через принудительное умерщвление нервных клеток. 

В итоге - у нас все хорошо и даже отлично, наша экономика - лучше всех в мире справилась с пандемией (наверняка потому , что бюджет просто плюнул на всех, и до 40% малых и средних предприятий в отдельных регионах канули в лету и цены в магазинах растут просто каждый день). А вот в Украине нацисты, в Америке инфляция и голод. Еще, оказывается, в Штатах одну женщину изнасиловали в тюрьме. На фоне сотен изнасилований швабрами в российских тюрьмах это выглядело его обычной отвратительной шуточкой (кхе-кхе).

Ну бог (атеистов) с ним, с президентом, плоский и скучный спектакль для самого себя. Но тут я вспомнил про одного нашего знаменитого промышленного блогера, Игоря Якубкова
ака zavodfoto. Чувак гоняет по заводам и производствам, рассказывает что и как там делается. Вроде нужное и хорошее дело. Однако пару недель назад я наткнулся у него в посте про то, что санкции помогли нам поставить на ноги экономику и и вообще все. И теперь мы сами все можем производить, потому что российская промышленность передовая на планете. 

Я несколько тогда опешил и даже не успел как следует макнуть товарища блогера башкой в пропитанную быстрозавариваемой лапшой российскую действительность, как подоспел более шустрый комментатор. Если не ошибаюсь, это был Василий Дамов.

Мне очень грустно видеть, как Путин сдает позиции клоуна с манией величия на мировом уровне. Ведь помните, как было прекрасно раньше - Путин за штурвалом истребителя, Путин с голым торсом выуживает огромную рыбину из сибирской реки, Путин достает амфоры из моря, Путин летит со стаей стерхов, Путин в батискафе, Путин за рулем Камаза, Путин целует мальчика в живот и другие отважные вещи. 

Но посмотрите, что вытворяет Гурбангулы Бердымухаммедов. Он поднял сюр на новый уровень. Начинает заседания кабинета министров с поднятия золотой штанги, стреляет по мишеням с велосипеда, диджеит и поет песни в клубе, побеждает в скачках, организованных им самим, побеждает на авторалли, побеждает знаменитого борца. Он даже смог умереть в 2019 году и воскреснуть, чем достаточно сильно плюнул в святую душу нашему православному Иисусу Христу.  

Путин видит, что в физической мощи он уже не сможет соперничать, поэтому остается только одно ристалище - мощь безумных серых клеток. Да, Гурбангулы Бердымухаммедов выпустил уже штук тридцать книжек, от книги об  туркменском алабае, до стихов про своего любимого коня. Но эссе Путина про украинский народ, который, как оказалось, состоит целиком и полностью из русских, как и всякий народ на планете, резко выдвинул его на первую позицию фокуса звезд мировой психиатрии. 

— Кушетка у вас не очень удобная.
— Да, я все хочу ее поменять, но руки не доходят. возьмите вот подушечки, подложите.
— Спасибо. Итак — мне семь лет. Я поехал вместе с дедом в его родную деревню Оборино, что в Ярославской области, Пошехонский район. Маленькая такая деревушка, домов десять, не больше. Соседом у нас был тракторист, молодой парень. лет двадцати пяти, жил во временном жилище из ДСП. На тракторе нас не катал, хотя человек был веселый и добродушный. И иду я как-то в магазин, что в другом селе, три километра. Смотрю — его трактор стоит. Дай, думаю, подойду поздороваюсь. Подхожу, а в кабине никого нет. Я запрыгнул на гусеницу и сел в кресло. Ох. сколько там всяких ручек и рычагов - с ума пацану можно сойти. Повертел я их и так, и эдак, да пошел дальше. На обратном пути вижу, как тракторист бегает по полю за трактором. Оказалось, что трактор заводится только снаружи. Тракторист завел и трактор сразу поехал, потому что я на скорость рычаги поставил. И забраться на него по движущейся гусенице невозможно. Так трактор, пока топливо не кончилось, половину  поля рядом  перепахал.
— Как печальная история. А что за поле было?
— Гречишное.

Оклейка всех остановок общественного транспорта в промзоне, территории энтропии,афишами концерта Стаса Михайлова вполне логична. Ведь билет на него это билет до конечной, это монета Харону, перевозящему тебя на тот берег, откуда уже нет пути обратно и не виден свет.

Но и мотивация для всех тех, кто выходит из ворот заводов, видит афишу и понимает, что двенадцатичасовая смена, отупение мозга. разрыв мышц, нежелание жить, оттянутая за крайнюю плоть пенсия — это еще не дно, еще можно почувствовать себя человеком. Главное - не купить билет от четырех тысяч рублей на 28 октября в Дворец молодежи. И это тоже убивает. Ведь молодежи в этот день там будет чуть меньше, чем ноль человек, будут только осунувшиеся от горечи бытия женщины, подпитываемые только его посредственными стихами и надутой самомнением харизмы. которую можно рассмотреть с третьего ряда, где все еще есть билеты. Работает бар, есть гардероб, в туалетах есть горячая вод в кранах, можно помыть лицо, если у вас уже отключили.

Ко дню нефтяника, который вчера, как обычно, затмило всемирное переворачивание календаря

В бытность мою работы в качестве подрядчиков на нефтеперерабатывающих заводах Башкирии я заметил одну поразительную штуку — на территории всех этих предприятий водятся в огромных количествах зайцы. причем зайцы не простые, а необыкновенных размеров. Большие, длинные, с мускулистыми лапами и красным, жестоким светом в глазах. Питаются, скорее всего, травой и корой деревьев, но судя по экстерьеру, вполне может быть и всем живым, что неосторожно попадет в поле их зрения.

Охрана долго ломала голову, как их извести. Стрелять нельзя, можно попасть в какой-нибудь путепровод, и тогда не станет не только зайцев, но и самой охраны. Расставлять ловушки тоже неудобно, работники, несмотря на технику безопасности, ходят не по дорожкам, а по максимально короткому пути, в следствии чего иногда попадают в колодцы, канавы и другие технологические отверстия и неровности.

В итоге решили попробовать загонять их собаками возле наливных эстакад и теснить к заборам, ограждающим заводы. Пригнали большущих, здоровенных псов, ни капли не охотничьих, зато гневливых, присмотрели одного зайца под цистерной, окружили и пошли на него полукольцом.

Заяц сидел, смотрел на доминирующие во всех смыслах виды животного царства и не шевелился. Когда первый пес приблизился на достаточное расстояние, прыгнул, треснул, пролетая над ним, задними лапами по голове, попрыгал еще раза три и уселся опять метрах в пятнадцати.

В преддверии этого феерического и искромётного праздника хочется поведать одну историю, произошедшую в одном небольшом, но очень трудолюбивом городке. Настолько трудолюбивом, что там даже, несмотря на внутренний протест населения, был завод, на который им приходилось ходить и работать. Завод этот был очень любвеобильный и не только платил зарплату (живыми деньгами, кстати, фантастика!), но и щедроты свои раздавал тем, кто нуждался. Например, местным ветеранам. За что ветераны были очень благодарны и изредка приглашали представителей завода на торжественные чаепития в местный Дом Культуры. 

С прологом все, идем дальше — наступило Восьмое Марта, единственный день в году, когда все-превсе любят женщин, даже собственных жен. Ветераны, не нарушив традицию, позвали главу отдела по связям с общественностью и одного из директоров провести с ними этот вечер, вкусить скромных домашних печенек и поговорить за жизнь. 

Собрались делегаты, надели парадные костюмы, сели в служебную машину и через полторы минуты были у Дома Культуры, я же говорил, что городок небольшой. Зашли, как полагается, через парадный вход, увидели слева залу, где за накрытыми столами сидели люди, зашли, сели на незанятые стулья и сложили руки на коленях. Тишина. Все сидят и молчат. Директор начал потихоньку клевать салатик и пироги с рыбой, а начальник отдела по связям с общественность разглядывать народ, пытаясь выявить подопечных старых бойцов.  

А еще у меня был один замечательный трудовой опыт на крупном предприятии Уфимкабель. Наткнувшись годика этак в двадцать два на объявление в газете, где срочно требовались молодые, инициативные сотрудники с незашоренным мышлением, умением адаптироваться под сложные ситуации, могущие не просто накапливать полученный опыт, но и проецировать его немедленно в свою деятельность, я сразу подумал, что это вот прямо про меня. Сорвался с пар, заехал домой за паспортом и трудовой, и через часик был уже в отделе кадров, где меня ждал грузный лысеющий мужчина с ясным, кристально честным взглядом голубых глаз. 

Долго спрашивал про семью, про детство, про то, как отношусь к жизни, какие цели себе ставлю, что ждет меня в будущем, про навыки и умения, про образование, которое я получаю. Я ерзал от возбуждения на стуле, вываливая на него гору ненужной информации, но он меня ни разу не остановил, сказал только в конце, что работать надо будет за городом, на свежем воздухе, в прелестном местечке, будет вахта, но питание придется брать с собой. «Вас это устраивает?» — спросил вкрадчиво, и дождавшись кивка, забрал трудовую.